Он приподнял щеколду так, чтобы она оказалась вровень со створкой, прижал ее снизу карточкой, плотно прижал раму и вытащил карточку обратно. Раздался щелчок. Щеколда захлопнулась, как будто ее заперли изнутри. Получилось! Как в кино. Господи, почему ему всю жизнь казалось, что такие вещи легко делаются только в кино? Что вообще в жизни может быть сложного? Разве что не забывать зонтики.

Алик повернулся и дворами пошел к дороге - ловить такси до вокзала. В кармане приятно похрустывали билеты в пустое купе и дальше - в неизвестность.

САША СМИЛЯНСКАЯ

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПРО МЕЗАЛЬЯНС И ПАВЛИКА

- Крышка гроба захлопнулась, и больше эту девочку никто никогда не видел, - с облегчением закончил Павлик.

- Никогда-никогда? - шепотом спросила Варя.

- Никогда, - Павлик безжалостно кивнул, гипнотизируя дверь подъезда: жена обещала выйти пятнадцать минут назад. - И так будет с каждым, кто не слушается маму.

Варя с неожиданной для девятилетней девочки грацией подпрыгнула, сорвала цветок с тяжелой ветки старой акации, сжевала и убежденно заявила:

- С девочкой ничего страшного не случилось. А не вернулась она потому, что там прикольно.

- Где прикольно? - уточнил Павлик. - В гробу на колесиках?

- Ага, - кивнула Варя, прыгнула за следующим цветочком и проницательно заметила: - Да не дергайся ты так, мама скоро выйдет.

- Я не дергаюсь, - буркнул Павлик.

- Не ври.

- Ты как разговариваешь?

- По-русски, - ответила Варя, немного подумав.

"Я ее ненавижу, она меня раздражает", - привычно резюмировал Павлик. И привычно устыдился.

Из-за угла старой пятиэтажки вырулил роскошный мини-вэн.

- Смотри, бабушка, - Варя запнулась на непривычном слове, - бабушка приехала.

- Твою мать, - уныло выругался Павлик. - Где твоя мать, Варя?

- Сейчас придет, - пожала плечами девочка и весело помахала рукой. - Привет, бабуля!

"О господи, - похолодел Павлик. - Господи, ты все можешь, сделай так, чтобы мама не услышала про "бабулю"".

Судя по поджатым губам приближающейся Ольги Петровны, Господь отвлекся на вечное и просьбу Павлика проигнорировал.

- Мамочка! - Павлик расплылся в улыбке, принял приветственную позу и отстраненно подумал, что охотно бы сейчас сменял этот уютный цветущий дворик на горячий песок Колизея с двумя львами сверху. Или даже с тремя.

Ольга Петровна троекратно облобызала воздух в районе Павликовых щек и, не взглянув на девочку, уставилась на часы.

- Четырнадцать сорок пять? - вздохнула она, педалируя вопросительную интонацию.

- Она... - замялся Павлик. - Наташа забыла зонтик, она сейчас вернется.

Ольга Петровна заинтересованно задрала голову, с интересом изучая небо на предмет наличия тучки или на худой конец облачка.

- Мама ушла плакать, - сообщила Варя и ловко сплюнула несъедобную часть очередного цветка. - Она очень разволновалась, потому что вы ее ненавидите.

Ольга Петровна поморщилась. Конечно, слегка, почти незаметно.

- Ты как себя ведешь? - спросил Павлик.

- Я, - хлопнула глазами Варя, - говорю правду. Меня мама учила правду говорить, и ты тоже учил. А сами вы то одно говорите, то другое, когда никто не слышит.

Повисшую тишину можно было бы с успехом использовать в качестве снаряда тяжелой атлетики на следующих Олимпийских играх.

- Постоишь с Ольгой Петровной, - приказал Варе Павлик, - я схожу потороплю маму.

- А она не бросится? - громким шепотом спросила Варя. - Она у тебя какая-то бешеная, Павлик.

* * *

Ольга Петровна пыталась понять, почему она так волнуется, и не могла. Вроде бы все схвачено, сейчас сотрудница загса придерется к паспорту этой девки - мол, печати размыты, фотокарточка отклеивается, извините. Вот и все. А второй раз Павлик ее не ослушается, никакой свадьбы не будет, вернее - будет, но с наследницей ликеро-водочной империи, эта девка с детенышем уберется обратно в свой Ульянов-на-Крупск, или как там его, и всем будет счастье.

Почему же она так волнуется?

- Вон мама идет, - сообщила Варя. - И чего вы все так нервничаете?

Ольга Петровна обернулась к подъезду и с неудовольствием отметила, что девка не надела белое платье. Унижение будет неполным. Впрочем, и так сойдет.

- Здравствуйте, - Наташа постаралась улыбнуться вежливо. Вышло у нее паршиво.

- Опаздываете, - сообщила Ольга Петровна. - Во сколько у вас роспись?

- В смысле? - подняла брови Наташа. - Роспись утром была. Сейчас в ресторан поедем. Праздновать.

На этот раз улыбка Наташе почти удалась. Она не питала особых иллюзий насчет новоиспеченного супруга, но уесть старую суку - оно ведь всегда приятно, правда?

Ольга Петровна почувствовала, что Земля все-таки вертится и даже норовит выскользнуть из-под ног. Непослушный мальчишка. Он не любит эту продавщицу из Жопамира, или как его там. Он специально. Ей назло. Он обманул маму. Непослушный мальчишка.

- Где Павлик? - прошептала Ольга Петровна.

- Что? - непонимающе хлопнула глазами Наташа.

- Где он?! - теперь Ольга Петровна кричала.

Наташа растеряно посмотрела на дочь.

- Павлик за тобой пошел, - сообщила Варя. - Давно.

Девочка посмотрела на новенькие розовые часы с надписью "Barbie" и гордо добавила:

- Сорок две минуты назад.

* * *

Павлик выдохнул в сторону камина колечко дыма с расчетом, чтобы оно долетело до стены и наделось на левый рог головы оленя с неожиданно живыми глазами. Получилось. Ну, почти. А в соседней комнате надрывался Фредди, у которого явно не получалось. Фредди в сотый раз перепевал седьмую строку, что Павлика поначалу сильно забавляло, а потом уже не сильно. Очередное колечко дыма достигло цели, голова оленя явственно подмигнула, но по этому поводу Павлик уже недели две как не дергался.

- Что вы будете на ужин? - выглянула из-за двери симпатичная девушка и, разумеется - случайно, уронила с плеча бретельку платьица.

Девушка Павлику нравилась: она была удивительно похожа на Наташку, но без гадского прицепа в виде гиперактивного девятилетнего ребенка. Впрочем, Павлик был мужчина искушенный и решил раньше времени виду не подавать.

- Эм-м-м, - наморщился он, - лобстеры есть?

- Тут все есть, - осторожно улыбнулась девушка.

- А, - спохватился Павлик, - ну да.

Музыка в соседней комнате стихла, зато захлопали руки и бутылки.

- We are the champions - my friends, - сказал Фредди. - Cheers.

- Cheers! - отозвался дружный хор, а Павлик впервые пожалел, что не послушался маму, отчаянно пытавшуюся запихнуть его в иняз. Посидел бы сейчас с ребятами. Кстати, курить мама не разрешала тоже. Смешно, ей-богу, четвертый десяток пошел, а мама курить не разрешает. "И так будет с каждым, кто не слушается маму", - вспомнил Павлик, хмыкнул и выпустил в голову оленя очередное кольцо.

Нет, все-таки Варя была права. Здесь прикольно.