- Привет, дракоша, давай к нам!

Двое, мужчина и женщина, затащили дракона на крышу, быстро разобрали его на части и сложили в сумку. Две минуты спустя к ним присоединился продрогший юноша в белой шелковой рубашке. Впрочем, рубашка после чердачной лестницы перестала быть белой. Полицейский инспектор, который поднялся на крышу вслед за ним, выглядел еще более помятым. Он немного поцарапался о ветки, когда пришлось отпрыгнуть в сторону от удара. Отдышавшись, он заглянул в сумку, потрогал драконье крыло. Ну все, дело сделано. Сейчас он выпьет и успокоится. Надеюсь, он не придет завтра с похмелья рассказывать мне о драконе и обо всей этой странной истории. Действительно, никаких следов, как будто и впрямь девица на драконе улетела.

- Вот увидите, - говорил инспектор человеку с седой бородой, - люди всегда готовы объяснить необъяснимое колдовством, даже банальный сказочный дракон сойдет. Против колдовства не попрешь, тут не поможет ни полиция, ни логика, ничего, и бороться с неведомым невозможно. Сказка отодвигает от нас событие, мы сходим со сцены и смотрим на происходящее с галерки. Мальчик впечатлителен, он поверит. Поверит и отстранится, так ему будет легче. Должен же я хоть как-то ему помочь. Все, друзья, спасибо за помощь, давайте расходиться по одному через задний подъезд. Гилад сейчас вряд ли высунется, не до того ему.

- И все же зря мы это, - бородач покусывал губу и ежился от холода. - Почему ты решил, что так ему будет легче? Да ты на него сейчас мир обрушил, теперь он не знает, в своем ли он уме и чего следует ждать, какой там еще дракон или леший выскочит из-за угла. Не надо было этого делать, что теперь с ним будет, а?

- Перестань, я его знаю уже почти год. Он не только ко мне ходил, он бегал ко всяким гадалкам, они ему говорили, что темно все. Смерти не видят, но и присутствия ее в мире не видят, он все мучился, думал, что это может значить. Вот, теперь все станет понятней, все ж лучше, чем страшная неизвестность. Все будет в порядке, спускайся вниз.

* * *

Гилад действительно хорошо выспался после виски и почувствовал себя лучше. Он не знал, верить ли ему в то, что случилось вчера, но знал, что к следующей встрече с драконом, если таковая произойдет, он будет готов. В кармане куртки лежала повестка на ежегодные армейские сборы. Веником, говоришь, ага, веником! На выходные я приеду домой с автоматом, будет тебе веник, ящер козлиный.

* * *

В эту ночь дракону не спалось в собственной пещере. Он то расправлял, то складывал крылья, а как только удавалось задремать, в голове вертелась глупая песенка: "Все пьют натуральный сок, и только я сожалею". Песенка была совсем не похожа на боевые гимны рыцарей, которые всегда снились дракону, когда рыцари шли на поиски своих принцесс. Это беспокоило дракона, он слышал, что теперь и рыцари научились плеваться огнем, а он был стар и не так проворен, как раньше.

УЛИТА УВАРОВА

ЦЕПОЧКА

До чего же я это ненавижу.

Хуже только задержка рейса в аэропорту.

И то получше.

Там хоть конец виден.

А тут целый день - ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ! И неизвестно, когда закончится, - никогда, наверное.

И финальным аккордом, вечерним, когда конец уже виден, когда свобода уже манит, - будут удерживать, затягивать, оставлять ночевать - и надо будет мерсикать, отнекиваться и улыбаться, - а улыбка за этот день уже скулы сводит! Как меня от них тошнит!

Семейные праздники, блин!

Кто-то сказал, что эти чужие мне люди имеют ко мне какое-то ГЕНЕТИЧЕСКОЕ отношение и поэтому я им должна! Совершенно чужие люди, с которыми говорить не о чем и которых ничего не интересует, кроме жратвы и барахла! Мы пельменей накрутили, на рынке синеньких взяли, диван купили гобеленовый! А дядя Саша тебе с дачи варенья привез, ну и что из того, что сладкого не ешь, все равно съезди к нему и забери, а то он обидится. И в кого ты такая уродилась! Все для тебя стараются, а тебе на всех наплевать! А тетя Маруся так тебя любит! Ты же не можешь огорчить ее и не пойти на юбилей! Ну и что, что далеко ехать, аж в Коломну, - тетя Маруся будет так рада! Сама подумай, такая дата - восемьдесят лет!

Ей восемьдесят - а причем здесь мои выходные? Ох!

Вся славная семейка уже в сборе.

Программа известна.

Спиногрызы, и Сашины Миша с Женей, и Людины Варя с Ваней, будут носиться и орать, прыщавый Максим - бычиться и молчать, а все остальные говорить одновременно.

Саша, как ты растолстел, по Монтиньяку хорошо худеть, слышал? Людочка, ужасно выглядишь, совсем себя не жалеешь, так нельзя! Максимка как вырос, как в школе дела? Вы подумайте, в десятом классе, а уже на компьютере умеет, - ну они теперь все такие! Иринка, я там салат порезала, а ты заправь и мясо ставь в духовку, чеснок не забудь, как в прошлый раз! Коля, как всегда жуешь, а за стол еще не звали! Машенька, когда уже замуж выйдешь, рожать пора, годы-то идут! А чего, ты не фыркай, я правду говорю!

А потом жрать, жрать, жрать: заливное удалось, а пирог капустный не очень - вот и все разговоры. Ну и еще про то, что Машеньке замуж пора, - офигели совсем, чего мне это сдалось - мужу носки стирать, борщи варить, а потом спиногрызам вонючие памперсы менять, - счастье великое, конечно! Я уж так уж как-нибудь! Меня моя жизнь вполне устраивает. Потом, может, и придется, но не сейчас.

Так, теперь маменькина ария: дочь ее эгоистка безответственная, от рук отбилась совсем, квартиру снимает, чего с отцом-матерью не жить, комната же есть отдельная. Чувства долга у меня нет совсем по маменькиной версии, потому и замуж не выхожу.

А Маруся улыбается так сладенько и говорит матери: "Ничего, ты не огорчайся, еще будет у нее семья и чувство долга появится, она сама удивится, когда поймет, что долг - это удовольствие, долг - это выбор, а без выбора - это услужение, рабство. Она научится, а я подсоблю".

Ага, прямо сейчас. Как это она подсоблять вздумала? Проповеди, что ли, читать будет по телефону? Ну-ну, посмотрим. Я же работаю целыми днями, а она с курами спать ложится, так что мозги мне вправлять ей особо некогда будет.

Ой нет, Маруся нацелилась тост говорить. Что? Мне? Старшая внучка, наследница-преемница, наша кровь? О чем это она? Уже агитпропоганда началась? Она, сколько я помню, и родня-то нам какая-то непонятная - то ли мамина седьмая вода на киселе, то ли папин седьмой кисель из колбасной палочки. Но почему-то все считают своим долгом с ней носиться, почему - непонятно. Подарок? Какой еще подарок? Наверняка, дрянь, с которой неизвестно что делать - и выкинуть нельзя, и использовать невозможно. Футлярчик уродский, хоть небольшой, и на том спасибо.

Что? "Ты сейчас не меряй, дома посмотришь, а пока в сумку спрячь, чтобы не забыть". Да не забуду, не забуду, с вами забудешь. И мерить не буду. Никогда, скорее всего, мерить не буду.

Спасибо вам, спасибочки, дорогая Марусенька, так я тронута вашим подарочком, да я понимаю, старшая девочка в своем поколении, постараюсь непременненько, только отвяжитесь, да кончится это когда-нибудь или нет?

Ну все, отзавтракали и со стола убрали, треть программы уже позади. Сейчас развлечения и физические нагрузки.

Гулять пойдем. Опять кремль осматривать? В этом году уже третий раз! И Маруся с нами? Всем кагалом? Ну, это мы угуляемся, с бабкиными-то скоростями.

Прогулки по Коломне! Офигеть! Что тут гулять-то? Прекрасный город, сто первый километр, - и атмосферка соответствующая, наслаждайтесь! Угораздило же Марусю здесь оказаться. Какая-то была там история в незапамятные времена - но ведь это когда было, сто раз уже могла в Москву назад перебраться - так нет, упрямая бабка. Таскайся к ней теперь - два часа езды, если без пробок, а летать еще не выучились, кошмар какой-то! Ах, умела бы я летать! Полетела бы сейчас над зелеными лесами, над синими морями прямо домой в Москву, и кончилось бы мое мученье!