А еще говорили, что тогда же, на Пасху, у какой-то женщины из их дома пропал без вести муж - солидный состоятельный бизнесмен. Как Соня жалела ту женщину - она и подумать боялась, что с ней будет, если ее Миха однажды исчезнет.
А если какие сомнения иногда и закрадывались к ней в голову, она тут же гнала их прочь: какая связь между ее Михой и солидным исчезнувшим бизнесменом? Нет, нет ничего такого и быть не может. А то, что Миха не любит говорить о своем прошлом, - так, видно, сильно он обжегся в той семье, уход тяжело дался. Да и какая разница, что было в его или ее прошлом? Важно, что у них есть общее настоящее и его Соня никому не отдаст. Так что нечего тут сомневаться.
Петрова
Все проходит, и время лечит.
Прошло положенное время, и Михаил Михайлович был признан пропавшим без вести. Галина Сергеевна с дочерью вступили в права наследства. Сын от отцовских денег отказался, но забрал книги и мужские безделушки: часы, барометр и дорогущую, но абсолютно бесполезную подзорную трубу.
Галина Сергеевна стала уже задумываться, что она вовсе недурна и прекрасная хозяйка, а замуж теперь выходят в любом возрасте. Вот, например, старая дева из соседнего подъезда завела какого-то мужичка себе под стать. Галина Сергеевна иногда видит из окна соседкиного мужа, когда он прилаживает какую-то гладкую блестящую штуку, наверное, спортивный снаряд, на крышу их разбитой пятнашки. Конечно, Галина Сергеевна не понимает, как мужчина в годах может носить длинные волосы, джинсы и кроссовки. Сразу видно, голодранец и деньги зарабатывать не умеет. У нее, Галины Сергеевны, круг совсем другой. И муж ей нужен другой. Хотя и этот экземпляр выглядит недурно, худой, спортивный. Если попадет в хорошие руки, приодеть его и причесать, может получиться совсем неплохо. А дочка даже уверяет, что он чем-то отдаленно похож на пропавшего Мишеньку, но это она просто по отцу скучает, вот ей и мерещится всякая чепуха.
ЮЛИЯ СИРОМОЛОТ
ФЭН-ШУЙ
Кольцовы, Володя и Надечка, жили, в общем-то, хорошо. Сам Володя - руки золотые, блоху, может, и не подкует, но зато трубы проложить или, там, оградку сварить - всегда пожалуйста. Надечка в третьем городском лицее работала учительницей. Эстетику преподавала. Вот из-за этой эстетики все и закрутилось.
Хотя нет. Сначала Кольцов дом купил. Старушка у нас на пятом поселке жила. Уж пожила, чуть ли не гражданскую войну еще помнила. Долгожительница, в общем. Но пришел и ее век - померла. Приехали какие-то прапраправнуки, повесили объявление. За смешные деньги продавали домик. А Надечка Кольцову давно твердила, что хочет отдельно от родителей устроиться. И что вообще, у настоящих мужчин - как в песне поется: "Поставь хату из лебеды, а в чужую не веди". Кольцов только пальцем у виска крутил: где, мол, я тебе хату возьму, хоть бы и из лебеды, ведь не золотые унитазы починяю!
Надечка поворчит, иногда даже поплачет. Ну ведь и правда, две женщины на одной кухне - мучение, даже если вторая - твоя родная мамочка. До разводов же доходит! А разводиться Надечке не хотелось, Кольцов ей, в общем, нравился, только какой-то он был нерешительный, что ли, тяжелый на подъем.
Ну вот, говорю, поворчит да и перестанет, потом снова за что-нибудь зацепится. Так и катилось у них, как у всех, утро-вечер, месяц-год. А однажды Кольцов со смены домой шел - смотрит, на столбе это самое объявление. Оторвал телефончик, неделю думал. А когда обдумал все, домик жене к Восьмому марта будто на блюдечке положил - вот, устраивай свое хозяйство, дорогая.
Надечка подарку не слишком обрадовалась. Ее, конечно, понять можно: не хоромы, а даже совсем наоборот. Может, полвека назад и был приличный дом, но старушка вдовела долго, все там как-то покосилось, погнулось и скривилось. Всю весну и все лето они с Володей на новое жилище вкалывали - забор поправить, крышу заново перекрыть, чтобы по углам не текло, входную дверь перевесить... Кольцов воду заново провел, договорился с ребятами в мастерских - какой-то хитрый змеевик поставили в старенький котел, отопление наладили. Надечка хотела еще, чтобы муж полы перестелил, а она бы обои наклеила красивые, но за всеми заботами подступила осень, пора было отправлять дочку в первый класс, оставили уж как есть: стены оштукатуренные, полы скрипучие. Новоселье получилось на удивление хорошее, веселое. Механики с сортировочной принесли заводскую кошку Черноушку - чтобы первой вошла, обновила жилье. Черноушка бойко поскакала внутрь дома, а гости дотемна смеялись и чокались на веранде деревенским вином. Уже в сумерках дочка Оля подошла и спросила:
- Мам, а Черноушка теперь наша кошка?
- Наверное, - отозвалась Надечка рассеяно, собирая тарелки и вилки.
- Чего-то нету ее нигде, - жалобно вздохнула Оля. - Как зашла в дом, так и нету.
- Ну что ты, доча, тут и дверь не закрыта была, выбежала куда-то. Придет.
- Не придет, - отрезала вдруг Олюшка и расплакалась.
Пришлось тарелки оставить и укладывать спать новоселицу, приговаривая: "Сплю на новом месте, приснись жених невесте".
Кошку Черноушку Кольцовы больше не видели. Вместо нее в ближайшее после переезда воскресенье вдруг объявился кот Мартын. Уезжали всей семьей на Пески, заперли дом, вернулись - а в кухне рыжий толстый зверь лежит, пузо на солнце греет. Надечка осмотрела все окна, подергала все форточки на новых, только что поставленных рамах, поворчала немного на молдавских шабашников, которые все делают вкривь и вкось.
Ночью лежала, слушала старый новый дом и сердилась: на кота, на шорохи, на тихо сопящего Кольцова.
Утро, однако, оказалось вечера мудренее. Озарение пришло на уроке, посреди длинной фразы из учебника: "...стремясь во всем соответствовать природе, называли это принципом фэн-шуй".
Все ближайшие выходные Надечка Кольцова ходила по дому с компасом, потом со свечой. Сверялась с какими-то схемами из учебника. Звонила подругам, погнала Володю к одной из них через весь город - за толстой кипой глянцевых журналов. В конце концов купила три кактуса, заставила мужа передвинуть кровать так, что к двери в спальню приходилось добираться в обход комода, повесила в прихожей "музыку ветра" и связку ненастоящих китайских монеток на красной тесьме.
И стала спать спокойно.
Зато лишился покоя Володя Кольцов.
Не сразу.
Он работал посменно, то в три часа ночи домой приходил, то уходил рано. Надечкин "фэн-шуй" в прихожей был чуткий, звонкий, и Кольцов даже ботинки надевал, затаив дыхание и скрючившись, а разувался, балансируя на одной ноге, как плясун. Однажды так топтался-топтался, а тут еще половица особая, наступать нельзя - запоет, всех побудит. В общем, вывернулся как-то хитро, даже шею свело. Больно - до искр перед глазами. Проморгался Володя, шипя и охая, а все-таки жену, похоже, разбудил. Потому что дверь в спальню приоткрылась.
"Сейчас будет мне", - тоскливо подумал Кольцов.
И было ему. Надечка, сонная и теплая, выплыла навстречу, улыбнулась, как девочка, погладила по больной шее.
- Застрял? - прошептала в ухо.
Помогла снять тяжелую куртку, зимнюю шапку и шарф запихала куда-то на вешалку и потащила мужа за руку в теплое гнездо. Кольцов так опешил, что даже не стукнулся, как обычно, коленкой о комод. И вообще, ему показалось, будто кровать стоит так, как раньше, до "фэн-шуя", но это был, наверное, морок от усталости после смены. Потому что едва Кольцов улегся, устроился и умялся, ощущая ни с того ни с сего почти жениховскую радость, как в шее опять щелкнуло, скрежетнули позвонки, и благодать испарилась. Лежал Кольцов, безусловно, у себя в кровати, но только Надечка крепко спала лицом в подушку, и проклятый комод торчал поперек прохода, да и радости, собственно, никакой не было и в помине.